В ожидании "милости"

Сомнения

В тёмной комнате, бессильно опустив на колени руки, ожидала ответа Нефертити. Мучительно тянутся часы, камнем давят на плечи, а поверенного всё нет: ему, человеку подневольному, выпала безрадостная миссия - стать вестником воли всемогущего фараона, который вряд ли будет к ней благосклонен.
Что ждёт её? Может супруг прикажет удалиться из столицы и провести остаток жизни в глухом селении, вдали от детей и близких?
Опальная и забытая, она быстро состарится от горя и безысходности: жаркий ветер иссушит и покроет глубокими морщинами утончённое лицо, время разъест нежное стройное тело. И однажды в счастливый для неё вечер, обещающий облегчение и свободу, она навеки уснёт на своём холодном ложе. Тогда её, высохшую и выпитую страданием, распотрошат, пропитают уставшую плоть дешёвым бальзамом, и небрежно бросив на грудь букет васильков, положат в каменный саркофаг.
Женоподобные жрецы прочитают ей напутствие в страну мёртвых, замуруют вход выдолбленной наспех в скале гробницы и забудут о ней навсегда.
А может ей, как тысячам несчастных, посмевших быть неугодными фараону, суждено принять смерть и воскреснуть в гробовом доме?
С первым лучом солнца она выйдет из роскошной гробницы, проскользнёт мимо стражи сквозь дворцовые ворота, просочится в царскую опочивальню, одурманит фараона и станет опять владычицей земли и неба.
А вдруг возлюбленный супруг проявит царственное "милосердие" - разрешит остаться при дворе, отправив её доживать свой век в женскую часть дворца? И прекрасная Нефрет будет наблюдать, как распоряжается полукровка, сидя на её законном месте; как её девочки, наследницы надменных фараонов, прислуживают ей за ужином, склоняя гордые головы в знак почтения перед самозванкой.
Нефертити закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Жизнь кончена, а ведь семнадцать лет назад казалось, что у её ног лежит весь мир...

Детство

Детство, бесконечно милое и далёкое детство... Время, в котором было столько солнечного света и тепла: Нил, постоянно меняющий цвет, сладкие финики, смешные пигмеи и нежный запах цветов лотоса, которые слуги по утрам ставили в вазы, украшали ими стены, вплетали в парики и оплечья.
Сколько себя помнит Нефертити, Аменхотеп IV всегда с восхищением смотрел на её тонкие руки и хрупкую шею. С нескладным обликом юноши так не вязались его изумительные глаза. Они были всегда рядом.
Так что решению отца Аменхотепа III выдать её замуж за юношу, как только её исполнится четырнадцать лет, Нефрет совсем не удивилась.
В день свадьбы от зноя и разноязычного гомона у неё кружилась голова и как птица билось в груди сердце. Глаза Аменхотепа IV сияли: это был его триумф.

Аменхотеп IV становится Эхнатоном

Когда впервые в нём проснулась жестокость? Разве мог кто-нибудь угадать, что в этой слабой плоти дремлет тайная сила, способная разрушать и создавать империи, играть миллионами человеческих жизней, как невинный ребёнок играет с речным песком?

В строжайшей тайне на протяжении долгих дней и ночей растил Аменхотеп своё детище - великий указ, дающий ему неограниченную власть.
День обнародования "великого повеления" стал днём скорби и печали для обеих земель древнего царства. Нефертити хорошо помнит, с каким непроницаемым лицом сидел на троне в то утро супруг, прижимая к груди священный жезл, каким раскатистым эхом разносилось в тишине каждое слово "сына Солнца" по всей империи.
Своим указом Аменхотеп провозглашал единственным богом Атона - всетворящий, дарующий жизнь и смерть солнечный диск, а себя - его сыном, наделённым властью бога-отца. Весь остальной многочисленный пантеон богов земли египетской предавался забвению. Неповиновение каралось смертью. Вероотступникам отрезали носы и уши.
Придворные и слуги спешно меняли имена, называя себя в честь всемогущего Атона. Вот тогда-то Аменхотеп IV, наследник великой династии Тутмессидов, отрекшись от своего славного рода, и стал Эхнатоном. А прекрасная Нефрет получила в дар от любимого супруга имя Нефр-Нефру-Атон.
Молодую царицу весь Египет молил о пощаде и покровительстве. Но что могла изменить Нефертити?

Любовь Эхнатона

Тогда у прекрасной Нефрет не было причин за себя беспокоиться. Казалось, чем неистовее становилась жестокость Эхнатона, тем ярче разгоралась его любовь к жене.

Самым счастливым в жизни Нефрет стал год начала строительства новой столицы. Всемогущий фараон, словно молодой бог, промчался на колеснице по белым пескам, указав границы Ахетатона - Горизонта Атона. Границы города Эхнатон повелел обозначить высокими стелами. И на каждой были выбиты изображения фараона и Нефрет в окружении детей, а также клятва верности Атону - солнцу. И клялся Эхнатон в верности небесному повелителю только своим сердцем и любовью к прекрасной супруге. Ни одну из цариц за всю тысячелетнюю историю Египта не возносило так высоко страстное чувство венценосного супруга.

И вот через два года в Горизонт Атона вместе с Эхнатоном на золотой колеснице въехала прекрасная Нефрет. Размах и красота ошеломили её: город благоухал цветами, блестел рукотворными озёрами и был уже густо заросшим папирусом. Привлечённые щедрыми посулами, отовсюду в Ахетатон спешили скульпторы, зодчие и живописцы - строили великолепные усадьбы, расписывали стены домов и гробниц яркими фресками.
Легко было в те дни на сердце у Нефертити. Любовь фараона горела жарким незатухающим пламенем. Он осыпал жену пышными дарами: преподнёс две усадьбы, обширные виноградники, сады, зернохранилища и пивоварни. Велел построить для Нефрет личный флот и каждый корабль увенчать изображением её прекрасной головки.
Из уст в уста передавались легенды о богатстве и красоте царицы.

Соперница

Когда появилась при дворе Киа, Нефрет теперь и не вспомнит. Только поразила она царицу строптивым разлётом черных бровей, жгучей красотой и диким блеском настороженных глаз.
Но разве нужно Нефрет беспокоиться? Сколько было наложниц у фараона! Это просто развлечение.
Ведь она подарила Эхнатону уже шесть прекрасных дочерей.

Но постучалась в двери беда - безвременно ушла в Страну Вечности одна из любимых дочерей. С тех горьких дней началась черная полоса для Нефрет. Её душа как-будто оглохла. Она не замечала что творится вокруг. А надо было оглядеться внимательно.
Киа - коварная хищница, словно выжидала своего часа. Мягкой кошачьей поступью подкралась она к стонущей груди фараона и похитила его сердце.

Чем приворожила, чем привязала она его? Только всё реже посещал супруг покои прекрасной Нефрет. Все жаркие дни и тёмные ночи проводил Эхнатон с необузданной дикаркой. Не Нефертити, а полукровку осыпал теперь властитель пышными дарами. Караваны с благовониями, тончайшей материей, эбеновым деревом и слоновой костью нескончаемым потоком тянулись к дому Киа.
И вот наступил день, когда Эхнатон повелел своей некогда обожаемой супруге освободить покои в Главном дворце, и вместе с Южной усадьбой передал их в распоряжение Киа, которая должна была в скором времени подарить ему дитя. А когда на свет появился плод их страстной любви, фараон отдал сопернице почти всё, чем владела прекрасная Нефрет.
Одного лишь не мог грозный повелитель - дать возлюбленной титул Великой Царицы Верхнего и Нижнего Египта. Им уже владела Нефертити. И тогда Эхнатон вознёс Киа выше венценосной Нефрет, сделав её "Младшим фараоном". Он разделил с ней власть и отдал в руки полукровки древний трон великих правителей Египта. Если Нефертити была царицей, то Киа стала царём...
А для фараона, пусть и "младшего", полагалось еще при жизни сотворить роскошный гроб, чтобы было его царствование в Стране Мёртвых таким же процветающим, как и в Стране Живых. Поэтому Эхнатон повелел изготовить для Киа саркофаг, роскошнее которого не было ещё ни у одного властителя Египта.

Судьба

Но вот послышались шаги. Сейчас Нефертити узнает, какую судьбу приготовил ей Эхнатон...
Но так никогда и не узнает Нефрет, что не пройдёт и двух лет, как умрёт Эхнатон. Имя мятежного фараона будет проклято, почти все его портреты и статуи уничтожат. Память о Киа также постараются уничтожить, её даже лишат собственного гроба. В нём археологи найдут мумию безвестного мужчины.
А в преданиях навсегда останется история о красавице Нефертити. Женщины многих поколений во многих странах будут носить на груди кулоны с изображением её точёного профиля.

Берта и братья Мане

Намётанным взглядом художника Мане отметил трепет свечей, выхватывающих из полумрака резную скульптуру, краски алтарных картин, расставленные повсюду белоснежные букеты. Торжественно звучит орган, вступает "ангельский" хор мальчиков, и аббат Юрель выплывает навстречу в праздничном облачении. Нет слов, роскошная композиция, хоть сейчас на полотно и на выставку в Салон!
Но ведь жених не он. Тогда что же он здесь делает?
Выдаёт замуж любимую. И за кого? За младшего брата! Через несколько минут его Берта станет госпожой Эжен Мане. А завтра на двери их квартиры появится табличка "Юрист г-н Эжен Мане с супругой". Как сказала Берта: "Завтра я избавлюсь от романтических химер. Удастся ли?"
Целый год мать уговаривала Берту выйти замуж за Эжена. Ведь он - солидный юрист, не то что дочкины друзья-художники. Мадам Моризо, утирая счастливые слёзы, то и дело косилась на Эдуарда: как бы не сорвал венчание.
Мане горько улыбнулся: может ему стоило захватить в церковь пару натурщиц. Нет, пора остепениться. В конце концов, ведь он любит обоих - и брата, и Берту, а значит, надо пожелать им счастья, коль уж они решили соединить свои судьбы. Впрочем, для Берты эта свадьба совсем не праздник. Скорей необходимость.
Прошло уже почти семь лет с тех пор, как Берта познакомилась со старшим Мане. Семь лет их странной любви...
Эдуард встретил Берту в Лувре, где двадцатисемилетняя художница старательно копировала картину Рубенса. В то время 36-летний Мане был уже знаменит - блестяще, скандально.

Он написал шокирующий "Завртак на траве" и еще более эпатирующую "Олимпию" - полотна, которые превозносили и ругали одновременно.


"Завтрак на траве"


"Олимпия"

Женщины сходили по нему с ума, обивали пороги модной мастерской. Но никто не задерживался - ни в мастерской художника, ни в его сердце. До тех пор пока в его жизни не появилась Берта Моризо.
Она приходила в мастерскую с матерью и чинно сидела, пока Мане делал наброски. По примеру Гойи Мане решил написать сцену на балконе. Берта и вправду похожа на испанку: тяжелые тёмные волосы, нервное одухотворённое лицо и таинственные глаза такого глубоко зелёного цвета, что кажутся почти чёрными.
Красота Берты производила почти колдовское впечатление. Она покорила не одно мужское сердце, но взаимности не сумел добиться ни один. Но Эдуард с первого взгляда понял, что под маской холодности скрывается очень страстная натура. Он писал с неё сцену своего "Балкона", а она пожирала его своими глазищами. И он, общепризнанный ловелас был с ней весьма деликатен. Берта такая смелая в работе в жизни оказалась недотрогой.


"Балкон"

Мане всячески старался обратить на себя внимание Берты: вызывал у неё ревность, притворно критиковал её работы (тайком восторгаясь ими) или наоборот превозносил её перед другими учениками. Но Берта сразу ему сказала, что никогда не согласится на любовную связь. и причина у неё была весомой - Мане был женат и расставаться с женой не спешил. Домашний уют и игра Сюзанны на фортепиано по вечерам ему были дороги, но больше их сложная совместная история не позволяла её предать.



Они прожили вместе 22 года. Познакомились в далёкой юности, когда двадцатилетняя учительница музыки мадемуазель Сюзанна Ленхоф пришла в дом Мане давать уроки братьям Эдуарду и Эжену. Мадемуазель была поражена - она расчитывала учить милых крошек, а увидела почти своих ровесников. Эжену уже исполнилось 17, Эдуарду - 18. Сюзанна была чудо как мила - прелестные белокурые волосы, матово-молочная кожа, ямочки на щёчках, особенно притягательные, когда она улыбалась. А улыбалась девушка часто.
Она вообще никогда не унывала - ведь ей, дочери голландского органиста, приехавшей во Францию, самой приходилось зарабатывать на жизнь, и оптимизм был ей главной опорой. Сюзанна не впала в отчаяние, даже когда поняла, что ждёт ребёнка от Эдуарда, хотя знала, что он не может на ней жениться - иначе отец лишит его средств. Она любила Эдуарда без горечи и претензий - ведь юноша был так неотразим и остроумен!
О рождении мальчика Леона пришлось рассказать бабушкам - её матери и матери Эдуарда. Бабушки решили записать младенца, как младшего сына госпожи Ленхоф, а истинные родители для всех стали крёстными Леона. Всё это происходило в тайне от господина Мане.
Только после смерти отца Эдуард женился на Сюзанне. Леону было уже одиннадцать лет. Сын так и остался навсегда крестником своих настоящих родителей.
Эдуард считал Сюзанну слабой а Берту сильной. А как можно бросить слабого? Ведь она пропадёт!
А с Бертой они молча любят друг друга! Глаза об этом кричат! Хоть жениться на ней Эдуарду не суждено, она никуда и никогда от него не уйдёт!
... И вот теперь после этой свадьбы Берта наконец станет госпожой Мане. Его Берта...
Теперь молодой художнице хотелось думать, что, может быть, Эжен любит её по-настоящему. Ведь он знал об их романе с братом и всё равно женился. Берта скрипнула зубами. Она переняла эту дурацкую манеру у Эдуарда. Пусть, наплевать! Зато теперь она может без стеснения смотреть в глаза Сюзанне.
А Эжен был воодушевлён. Главный приз достался ему. Раньше он на Берту мог только заглядываться, а теперь она - его жена. Он может работать и адвокатом, и частным поверенным, а в июне ему обещали неплохое место в суде. Так что он даст жене гораздо больше, чем мог бы предложить ей брат.
На следующий день после свадьбы Берта отправилась навестить семейство Эдуарда. Ей хотелось отхлестать хозяина по физиономии - пусть бы это было платой за ночной урок любви, который не Эжен, а он должен был ей преподать. Хотелось накричать на тихую Сюзанну, снова и снова пытающуюся осилить ноктюрн Шопена. Однако Берта выглядела весёлой, почти счастливой. И Эдуард сломался.
Он запил и начал заводить интрижки с заказчицами, порой приводил женщин прямо с улицы.
Супружеская жизнь Берты протекала тоже отнюдь не безоблачно. Она родила дочь, Эжен стал часто болеть, и Берте приходилось и о малышке заботиться, и картины писать, и устраивать выставки.
Здоровье Эдуардо сильно пошатнулось. Нога сначала ныла, он не обращал внимания, потом он без палки уже не смог ходить. Страшная весть застала врасплох - у него гангрена.
Свой шедевр "Бар в Фоли-Бержер" - Мане заканчивал, будучи смертельно больным. Он писал гимн вечному празднику жизни, и так не хотелось уходить с этого праздника! Юную барменшу рисовал с натуры. У девушки были голубые глаза и рыжеватые волосы. По удивительному совпадению её звали как жену - Сюзанной. Но когда картина была закончена, с полотна на мир в который раз смотрела Берта Моризо.



"Бар в Фоли-Бержер"

После смерти 52-летнего Эдуарда Мане остались лишь долги и картины. Через пару десятилетий за них будут сражаться лучшие музеи мира.
А тогда Сюзанна и Эжен во всех несчастьях семьи винили Берту. Она по всему дому развесила катрины Эдуарда и часами просиживала перед ними, забросив работу. Когда муж внезапно умер, у неё не оставалось слёз.
"Она все их выплакала за годы совместной жизни", - скажет потом Огюст Ренуар. А уж ему ли не знать! Ренуар всю жизнь писал портреты Берты, которую тайно любил, но не проронил ни слова о своём чувстве.
В семейном склепе Мане Берту положили рядом с Эдуардом, а Сюзанна присоединиласть к ним только в марте 1906 года - спустя 11 лет.

Последняя любовь купца Григория Елисеева

В день празднования 100-летия торгового дома "Братья Елисеевы" петербургская погода, серая и дождливая, соответствовала той тяжести, что была на душе юбиляра Григория Елисеева.
Вчера посыльный принёс ему письмо жены из дома на Песочной набережной, где уже несколько месяцев отдельно от него жила Мария Андреевна. "... так что и не проси, это наше окончательное решение. На торжествах не будет ни меня, ни сыновей. Мы не хотим выглядеть посмешищем в глазах людей...."
Дальше он не читал, бросил письмо в камин, и оно там стремительно сгорело, как и все прошлая жизнь знаменитого и очень удачливого купца.
Григорий появился на свет, когда отцу было уже шестьдесят, матери - за сорок, а старшему брату исполнилось двадцать пять лет. Семья жила зажиточно. Еще дед Григория садовник Пётр Алексеев, некогда служивший у графа Шереметьева, открыл на Невском проспекте лавку - торговал вином и колониальными товарами. Отец продолжил и расширил семейное дело. Так что детям можно было дать прекрасное образование. К Григорию приглашали лучших преподавателей гимназии, учили его за границей, а практические навыки коммерции он получил от самого отца Григория Петровича.
Отец и познакомил восемнадцатилетнего Гришу с дочерью своего старинного друга, петербургского купца первой гильдии Андрея Ивановича Дурдина. Дочь Дурдина Машенька, застенчивая девушка с пышными тёмными волосами, ровесница Гриши, чем-то напоминала его самого: такая же целеустремлённая, сдержанная, знающая толк в купеческом деле. Младшего Елисеева стали часто приглашать к Дурдиным на вечерние чаепития. А через год Григорий сделал Марии Андреевне предложение.
Свадьба была обставлена красиво и пышно. После венчания молодым отвели целый этаж в родовом гнезде Елисеевых - доме на Биржевой линии Васильевского острова. Наверху в окружении прелестных мелочей, создающих атмосферу праздника жизни и утончённой неги, молодая жена Елисеева в пеньюаре из шёлковых лент и кружев походила на сказочную фею. Но по утрам она в строгом платье с маленьким белым кружевным воротничком спускалась на первый этаж (там находилась главная контора фирмы Елисеевых) и принималась за дела: проверяла счета и отвечала на деловые письма. Затем посещала обширные семейные подвалы неподалёку от дома, где хранили и разливали вина.
В 1892 году после смерти отца Григория Петровича младший Елисеев унаследовал большую часть капитала: четыре каменных дома, лавки, подвалы и амбары на Васильевском острове, а также участки земель в других частях города.
В 1896 году Григорий стал единоличным главой фирмы, вместе с супругой учредил Торговое товарищество, которое позволило резко увеличить годовой оборот.
Приехав в Москву, Григорий Григорьевич выбрал старинный особняк князей Белосельских-Белозерских, отделал его сказочно и уже в 1901 году объявил об открытии магазина Елисеева.
Покупателей ждали "... поднимающиеся горами заморские фрукты, разнообразие винных, гастрономических и колониальных товаров..."


Не меньший восторг публики вызвала отделка магазина, более напоминающая дворец.

Потолочные украшения нового магазина были изысканы.

Не меньший фурор произвёл и открытый тремя годами позже роскошный магазин Елисеева в Петербурге.

Очень скоро елисеевские магазины в Москве, Петербурге, а затем и в Киеве сделались самыми знаменитыми в России. Купить у Елисеева означало устроить себе праздник.
А сами купцы обычно тоже умели устраивать из своей жизни праздник. Пирушки были не только весёлыми, но даже сумасбродными - с бесстыдными девицами. Григорий Грирорьевич в них практически участия не принимал, но и не осуждал купцов за шалости.
У Елисеевых родилось пятеро сыновей и дочь. С сыновьями полного взаимопонимания у Григория Григорьевича не было. Никто из них не хотел учиться делу отца. А Мария Андреевна знала, что её муж слишком занят, чтобы завести серьёзный роман на стороне.
Но встреча, изменившая всю жизнь этой большой семьи, всё же произошла.
На вечере Петербургской купеческой управы по случаю приёма новых членов среди соискателей оказался купец второй гильдии Васильев.
Приятной наружности, со вкусом одетый, обходительный Василий Васильевич пришел с женой - молодой дамой лет тридцать того типа, который парижские художники называют "Les elegantes". Очарование её белого платья с нежной вышивкой и лёгкой мечтательности во взгляде сразило Елисеева с первого взгляда. Когда она представилась "Вера Фёдоровна", он даже смутился и покраснел. Впрочем, Василий Васильевич этого не заметил и даже пригласил знаменитого на всю Россию купца как-нибудь заглянуть в его скромную ювелирную лавку.
Елисеев наведался буквально на следующий день. Но хозяина дома не было и его приняла Вера Фёдоровна, Григорий Григорьевич пригласил её отобедать вместе, потом проводил домой. Так они начали встречаться.
Каждый раз Григорию казалось, что присутствие Веры Фёдоровны, запах её духов, шорох платья, едва слышный звон двух тоненьких браслетов - это какой-то сон, сказочный мираж.
Вскоре об их встечах прознала Мария Андреевна и потребовала, чтобы муж прекратил "позорную связь с замужней дамой". Но Григорий Григорьевич категорически отказывался даже говорить на эту тему.
Отношения между супругами ещё более обострились, когда глава семейства, пытаясь сломить упорство сыновей, не желающих заниматься делами Торгового товарищества, лишил их материальной поддержки.
Мария Андреевна, имевшая в фирме собственный капитал, вопреки воле мужа стала помогать детям. А чтобы тот не смог помешать, передала деньги на хранение шурину - Александру. Тогда Григорий предъявил иск родному брату, утверждая, что "детский капитал" - его личная собственность.
Дело в суде Григорий проиграл. Но это подтолкнуло его объясниться с женой по поводу Веры.
- Понимаешь, Маша, я люблю эту женщину. Теперь весь смысл моей жизни не в заботах о процветании фирмы и даже не в детях, а в том, чтобы просто быть с ней рядом. И я ничего не могу с собой поделать. Нам надо развестись, потому что я хочу ... с ней обвенчаться.
Тогда жена устроила ему скандал, пообещав что этого не будет никогда. Но Григорий сказал: "Я всё равно буду с ней, пускай и не по закону".
На следующий день Елисеев увёз Веру Фёдоровну в Тойлу, в своё имение недалеко от Нарвы.
В день празднования столетия Торгового дома с ним была только тринадцатилетняя дочь Мария, но ни жена, ни сыновья не пришли на праздник.
После этого Григорий Григорьевич снял для Веры Фёдоровны двенадцатикомнатную квартиру и стал открыто появляться с ней в обществе. Летом 1914 года они вдвоём отправились на юг Франции.
Когда неверный муж вернулся в Петербург, Мария Андреевна специально поехала к нему в контору, чтобы предупредить, что если он не прекратит порочившую их связь, она покончит с собой.
Вскоре Елисеев узнал, что жена действительно пыталась покончить с собой - бросилась в Неву, но, к счастью, её спасли. Ещё через несколько дней Мария Андреевна пыталась вскрыть себе вены. Теперь сыновья постоянно находились около матери, но всё равно не углядели: однажды утром её нашли мёртвой - Мария Андреевна повесилась на полотенцах.
Сыновья, не желая общаться с виновником смерти матери, даже не сообщили ему. Он узнал о смерти жены от слуг.
Григорий Елисеев на похороны жены не приехал, даже не прислал венка...
В тот же день все пятеро сыновей отказались от отцовского наследства. А когда стало известно, что всего через три недели после похорон жены Григорий Григорьевич обвенчался с виновницей семейной трагедии, сыновья публично отказались от отца и потомственного дворянства.
После революции всё торговое предприятие Елисеевых, а также остальное имущество новая власть конфисковала и национализировала.
Так завершилась столетняя история Товарищества "Братья Елисеевы".
Григорий Григорьевич с молодой женой уехал во Францию, где много времени проводил в саду. Очень скучал по сыновьям. До него дошли слухи, что двух его сыновей расстреляли, как врагов народа. А трое уехали за границу, но так и не пожелали общаться с отцом.
Вера Фёдоровна скончалась в 1946 году, а Григорий Григорьевич пережил её на три года...

Я сделаю тебя королевой Кубы

Необычная судьба ждала девочку Мариту, родившуюся в Германии за два дня до начала второй мировой войны в семье немца и американки? Ей предстояло стать любовницей двух известных всему миру латиноамериканских диктаторов, родить им обоим детей, стать агентом ФБР, получить задание убить лидера соседней страны, пожить среди индейцев Амазонки и вернуться в цивилизацию. Её насиловали, травили, в неё стреляли и не раз, но бог дал ей долгую жизнь и закалил характер. Ведь всем известно - то, что нас не убивает, делает нас сильней.
Со своей первой любовью лидером кубинских революционеров Фиделем Кастро Марита Лоренц познакомилась в девятнадцать лет. Он с командой кубинских бравых парней пришел посмотреть поближе на огромный лайнер, пришвартовавшийся у берега Гаваны. Капитаном этого корабля был отец Мариты. Она, тайком удрав из дома, спряталась на борту, а когда ее обнаружили, было уже поздно. Пропустить путешествие в экзотическую Кубу Марита не могла. В Германии не могло быть такого яркого солнца, таких пряных запахов, такой зажигательной музыки и таких статных мужчин в шикарной форме. И вот теперь, находясь на самой красивой в мире набережной, девушка любовалась тропическим пейзажем. Отец отдыхал в своей каюте. Кубинские парни захотели подняться на борт, и она им разрешила, только попросив оставить оружие.

Дальнейшие события были столь стремительны, что у любого могла закружиться голова. Пока кубинцы осматривали корабль, заходили в кают-компанию, в капитанскую рубку, Марита рассматривала их главаря. Он ей понравился сразу, настоящий мачо, такой высокий и приятно пахнущий сигарами, немного – оружейной смазкой и еще чем-то непонятным, но очень мужским. Фидель ослепительно улыбался ей, шутил на смеси английского и испанского, расспрашивал о лайнере и удивлялся всему как ребенок. Уже поднимаясь в лифте на верхнюю палубу, он к Марите недвусмысленно прижался, потом как-то умудрился погладить её коленку. Девушку прямо обдало жаром. Да и она была не робкого десятка: когда все разбрелись по кораблю, сама затащила Фиделя между шлюпками и поцеловала. Но на его приглашение остаться с ним на острове пришлось ответить отказом, так как они должны были через два часа уже отплывать в Америку. Фидель даже испугался, что кажется ей слишком старым, ведь ему тогда было тридцать три года. Но Марита сразу по уши влюбилась, просто для девятнадцатилетней девушки остаться одной на другом конце мира после часового знакомства было слишком смелым поступком.
Спустя два дня в квартире на Манхэттене раздался телефонный звонок: «Алеманита, когда ты приедешь?» Марита сообщила, что отец уехал в Европу, и мать там же. Спросить не у кого. И решительный Фидель взял на себя инициативу: «Не надо ни у кого спрашивать. Приедешь на неделю ко мне. Через час за тобой заедут». С этого момента безмятежная жизнь немецкой девушки закончилась раз и навсегда, и начался лихо закрученный боевик с элементами политического триллера и шпионской драмы. Судьба лихо распорядилась Маритой Лоренц: только вчера был домик в Германии, сегодня утром – диван с книгой в Нью-Йорке, сейчас – лимузин, летящий на бешеной скорости по улицам Гаваны. Позже – его объятия, борода и признания на испанском, ночь любви, шелест волн за окном. Утром перед уходом - поцелуй в лоб: «Я пошел разбираться с Кубой». Так проходит несколько дней, конечно, намного более недели.
Родители были в ужасе, но что они могли сделать? А Фидель мог пропасть на три дня, на неделю, потом вернуться с охапкой тропических цветов и до рассвета заниматься любовью. Марита его немного даже ревновала к Кубе, но понимала, что так надо и старалась себя чем-нибудь полезным занять. Учила язык, знакомилась с соседями.
Фидель выдал Марите офицерскую форму и стал появляться с ней в людных местах. «Я сделаю тебя королевой Кубы!» К ней даже стали обращаться с различными просьбами в надежде, что она передаст их Фиделю. Некоторые вопросы у неё даже получилось урегулировать самой. Именно Марита убедила соратников Фиделя не убивать американцев – владельцев казино, когда Фидель решил покончить на острове с игорным бизнесом. Их просто отпустили в Америку.
Пришлось столкнуться и с таким явление, как ревность соперниц, ведь Фидель нравился не только ей. Были женщины и до неё. В этом вопросе он был всегда весьма активен. А в один из апрельских дней Марита обнаружила, что беременна.
Всё оборвалось также внезапно, как и началось. Однажды утром охранник ей передает поднос с завтраком, съев который, будущая мама теряет сознание. Её отравили. Потом запомнились только обрывки фраз, голосов, писк ребенка. Марита очнулась в отеле окровавленная и без ребёнка. С Фиделем удается поговорить только по телефону, он советует ехать в Америку, так как только там врачи ей помогут.
Кто отравил её? Зачем? Почему Фидель не защитил? Все эти мысли крутились у неё в голове всё время, пока врачи лечили заражение крови. А ещё её буквально атаковали агенты ФБР. Они часами расспрашивали её: где вы были, что говорил Фидель, куда направлялся, какие у него планы, сколько охранников, каков график… И Марита добросовестно отвечала. Затем они стали говорить, что Фидель страшная угроза Соединенным Штатам. Ей не давали читать газет и слушать радио, взамен подсовывали антикубинские брошюры. Мариту держали на амфетаминах и снотворном, и вскоре она вовсе перестала что-либо понимать. Её убеждали, что надо отомстить Фиделю, убить его.

Но все еще любящая женщина не верила, что всё было сделано с его ведома. Однажды она даже поговорила с Фиделем по телефону, и он успел прокричать, что ребенок жив, это мальчик, и врача он приказал расстрелять. Когда Марита еще раз пыталась дойти до телефонной будки, в неё выстрелили. Она страшно испугалась. А вскоре ей показали жуткую фотографию обезглавленного ребенка. «Это он, твой сын, - сказали агенты. – Фидель убил твоего ребенка – теперь ты должна убить его». ФБР умело убеждать.
Мариту отправили в секретный лагерь, где днями учили стрелять по мишени с изображением Фиделя и убивать любыми предметами, попавшими под руку. И вот она уже в самолёте богато одетая американская туристка летит на Кубу. В кармане джинсовой юбки две капсулы с ядом для Фиделя. Но она жутко нервничает и перепрятывает капсулы в банку с кремом. Только на острове Марита обнаружила, что капсулы растворились. Что теперь делать?
Фидель очень обрадовался ей. Было пролито много слёз и сказано много слов, но когда они легли в кровать Фидель глухо произнес: «Тебя послали убить меня». Это был не вопрос. Она подтвердила это. Тогда он вытащил винтовку и протянул ей. Марита, словно во сне, приняла оружие и передернула затвор. Он даже вздрогнул, но, посмотрев ей в глаза, грустно и разочаровано произнес: «Никто не может убить меня». На вопрос о сыне Фидель сказал: «Я не отдам его тебе. Ребёнок, родившийся от кубинца, принадлежит Кубе». Марита плакала, умоляла, но кончилось все слезами примирения и постелью. Когда Фидель заснул, она, оставив на столе карманные шесть тысяч долларов, выданные ей агентами, ушла, чтобы уехать навсегда. На столе еще осталась её записка: «Это тебе. Это Кубе».
Потом была совсем не приятная встреча с агентами в Америке, новое задание, но это уже другая история.
Через много лет Марита Лоренц оказалась на Кубе. Она тепло встретились с Фиделем Кастро, и он, наконец, познакомил её с их сыном Андре. Парень стал доктором, и отец им очень гордится. Она ещё подумала: «Нос Фиделя, глаза и рот - мои».

Отравленная Роденом

Они встретились, когда ему было сорок пять лет, а ей девятнадцать. Он был уже известным скульптором, имевшим огромный успех, талантливым и уверенным в востребованности своего таланта. Его скульптуры продавались, что принесло финансовую обеспеченность. В его огромной мастерской с горомоздкими лесами работало множество подмастерьев, помогавших мастеру.

А у нее тогда была только молодость, необычайный талант и желание творить. Она обладала врожденным фантастическим чувством формы. Её талант рвался наружу, не давая ей покоя. А увлечение ее было совсем не девичьим – скульптура. С детства камень и глина как будто приворожили ее.

Эту высокую статную девушку с сильными и умелыми руками звали Камилла Клодель. И родилась она с такими данными во Франции в 1864 году, когда женщинам вообще было запрещено поступать в школы изящных искусств. Тем не менее, она поступила в академию Коларосси, где училась мастерству скульптора. Потом с несколькими англичанками они снимали мастерскую, где предавались любимому делу.

В этой мастерской Камилла впервые увидела мастера Огюста Родена, приглашенного девушками для преподавания. Это был крепкий бородатый мужчина невысокого роста на полторы головы ниже ее. Но от него веяло такой физической силой и творческой энергией, что маленький рост был не заметен. К тому же о нем Камилла слышала от своего учителя в академии Альфреда Буше. Он сравнивал присущее им обоим невероятное чувство пластики, рассказывал о нищей молодости Родена, как он пережил большое унижение, доказывая, что продает свои скульптуры, а не ворованные. Буше и привел свою ученицу в мастерскую Огюста Родена, чтобы показать мастеру ее работы. Роден остался очень доволен и согласился давать девушке уроки.
Кроме творческого интереса тогда между ними возник и интерес мужчины и женщины. Но они оба очень были увлечены работой и не сразу придали этому интересу большое значение. Камилла допоздна задерживалась в мастерской, ее вообще было трудно оторвать от любимого занятия.
В один из таких вечеров случайное прикосновение двух увлеченных творчеством людей привело их в объятия друг к другу. Неосознанный интерес мгновенно вылился в бурную страсть. Он был ее кумиром, мастером, с которого она собиралась брать пример. Она была его молодостью.
Несколько раз Камилла не приходила ночевать домой. Её мать была таким её поведением очень не довольна. Они часто ссорились, и, в конце концов, девушка была вынуждена переехать жить в маленькую мастерскую, снятую для неё Роденом.
В это время они находились на разных этапах своего творческого развития. Она вся бурлила новыми пластическими идеями, он уже немного выдохся, и новые образы его посещали все реже. Но показать это кому бы то ни было он не мог. Роден по-прежнему на высоте, ему идут заказы, им восхищается публика. Её работы тоже отмечены интересом публики, но не в сравнении с ним, не продаются. Камилла много работает, по вечерам приходит ее Огюст, проводит с ней пару часов и уходит к себе домой. Ведь Роден был женат, хоть и не официально. Всю жизнь он сожительствовал с Розой Бере, безропотно державшей его дом в порядке.
Так продолжалось месяц за месяцем, год за годом. Они были очень близки творчески. Её идеи питали скульптуры мэтра. Камилла лепила руки, протягивающиеся из его «Врат ада».

Она придумала расположение тел в «Убегающей любви». Об этом знали только двое. Вся слава доставалась ему. Если в первые годы это положение девушке казалось правильным, то потом она стала задумываться. Почему о ней почти нет упоминаний в прессе, нет ее личных выставок при большом количестве самостоятельных работ. Газеты писали только о Родене, отмечали, что его скульптуры наполняются страстью и молодостью, что так как он изображать любовь не может никто из других мастеров. А вся эта любовь исходила от Камиллы, из ее пластического таланта и огромной фантазии.
Пятнадцать самых лучших лет девушка отдала стареющему мастеру. Он не только питался ее идеями в творчестве, он еще бессовестно использовал ее доверчивую любовь, изменяя ей с натурщицами. Роден не любил свою сожительницу, но и не уходил от нее. А Камилла отчаянно хотела за него замуж. Надежда стать главной женщиной в его жизни покинула её после одной выставки в художественном салоне, где присутствовала вся парижская знать, и была выставлена её прекрасная работа «Шакунтала», где обнаженная женщина сидит, склонив голову на лоб стоящему на коленях мужчине. Но Роден не представил её высоким гостям, как свою ученицу, ставшую автором этой работы. У него была похожая.


Годы накопленных обид, когда Роден тиражировал её идеи и выставлял, как свои и подкрадывающаяся нищета постепенно превращали её сильное чувство к нему в ненависть. Камилла выгнала Огюста из своей мастерской, хоть жизни без него не представляла. Она думала, что оставшись с ним погибнет, а фактически погибла расставшись.
Совсем непростительным было прямое воровство: ключ от ее мастерской был подделан, и туда проник приятель Родена. У стены стояла её «Женщина в желтом». В ближайшее время Огюст сделал и продал несколько женщин в желтом в точности похожих на её. Потом служанка дала ей наркотик, от которого Камилла проспала двенадцать часов. За это время была подсмотрена еще одна её работа – «Женщина с крестом». В результате у Родена появились три женщины с крестом.
Её работы по-прежнему не покупали, и она отказывала себе в самом необходимом. Пришло время, когда Камилла уже не сомневалась, что виноват в этом Роден. Камилла отчаянно пыталась завоевать свое место в профессии. Кроме каменных (Вальс),она создает нефритовые работы: «Сплетницы», «Портрет мадам Д.», «Дороги жизни», "Волна".



Каждая из этих работ безупречны, но имя Камиллы так и не входит в моду.
Роден к этому времени превратился в национальную знаменитость и очень богатого человека. Он стал президентом Национального общества изящных искусств и командором ордена Почетного легиона.
Она же вела затворнический образ жизни и постепенно стала терять рассудок. Камилла спала, положив под голову утыканную гвоздями ручку от швабры, чтобы отбиваться от непрошенных гостей, которые должны были украсть её работы. Позже Камилла стала разбивать скульптуры молотком и выбрасывать, лишь бы Роден не похитил их идеи.
Следующие тридцать лет своей жизни Камилла Клодель провела в психиатрической лечебнице. В больнице ей пытались давать глину, но она отказывалась лепить – зачем, если все её идеи и вся слава все равно достанутся «этому мерзавцу». Она пережила своего учителя на двадцать пять лет, но до самой смерти проклинала его.

Сокрушительная любовь Жорж Санд

В настоящей, страстной любви Аврора Дюдеван знала толк. Такой любовью пронизана вся ее жизнь и все творчество. Эта миловидная изящная женщина таила в себе огромную внутреннюю силу, которую было не скрыть. Она прорывалась во всех поступках Авроры, что часто шокировало окружение. Ведь Амандина Аврора Люсиль урожденная Дюпен прожила всю жизнь в девятнадцатом веке. А женщинам того времени полагалась, как минимум, сдержанность. Она же была решительна, напориста, предприимчива, уверена в себе – в общем, обладала всеми качествами, так не присущими ее современницам. Кареглазая Аврора с волевым подбородком, очень любящая верховую езду и удобную для этого занятия одежду – мужской костюм, родилась на пару веков раньше, чем следовало бы.
Её самостоятельности было объяснение. Ведь будущая известная писательница с четырех лет фактически осталась сиротой. Отец погиб во время верховой прогулки, а мать вскорости уехала в Париж, не сойдясь во взглядах со свекровью. Бабушка была графиней и посчитала, что только ей, а не матери простолюдинке, можно доверить воспитание девочки. Так будущее наследство, твердый характер бабушки, а ещё слишком расчетливая и недостаточно сильная любовь матери разлучили ее с дочерью. Они никогда больше не были близки, встречались очень редко, отчего Аврора очень страдала.
С четырнадцати лет бабушка отдала внучку на воспитание в католический монастырь. За два года пребывания в нем Аврора прониклась мистическими настроениями. Но плохое здоровье бабушки вернуло девушку в поместье, где она полюбила лошадей и философские книги. Любовь к музыке и литературе, верховым прогулкам, хорошее образование, а также острый недостаток любви – вот багаж, вынесенный девушкой из детства.
Романтическая, вольнолюбивая натура жаждала любви. При этом Аврора была очень общительна, интересна в разговоре, и у нее быстро появились поклонники. Но матери этих поклонников вовсе не жаждали женить сыновей на богатой простолюдинке да еще с вольностями в поведении. Тогда познакомились Аврора Дюпен с Казимиром Дюдеваном, незаконным сыном барона Дюдевана. Казимир был на девять лет старше ее и олицетворял в ее глазах настоящую мужественность. Они обвенчались, стали вести жизнь помещиков в ее поместье в Ноане. Через год у четы Дюдеван родился сын Морис. Но выбор Авроры оказался неудачным. Настоящей душевной близости с мужем не было, романтической любви, о которой она так мечтала, он тоже не испытывал. Казимир был натурой не романтической, музыкой и литературой не увлекался. Опять Аврора почувствовала себя одинокой и начала встречаться с другом юности. Даже рождение дочери Соланж брак не спасло. Фактически он развалился, и, поддерживая его видимость, супруги решили жить по полгода отдельно. С очередным любовником Аврора уехала в Париж.
Для финансовой самостоятельности Аврора начинает писать романы. Но мачеха Казимира Дюдеван наотрез отказалась читать свою фамилию на обложках книг, и пришлось выбрать псевдоним. Выбор мужского псевдонима Жорж Санд очень соответствовал характеру писательницы и избавлял ее от всяких объяснений. Живя в мире мужчин, теперь она сама стала чуточку мужчиной. Аврора унаследовала железную волю своего прадеда, маршала Франции Мориса Саксонского. Ей нужна была независимость, следовательно, деньги и успех. И теперь с мужским именем Жорж Санд могла стать в литературной среде наравне с писателями - мужчинами. Её произведения имели огромный успех, особенно роман «Индиана».
В Париже Аврора знакомится с поэтом Альфредом де Мюссе, и у них завязывается мучительный роман совершенно не подходящих друг другу людей. Отношение к жизни, к людям и событиям Жорж Санд имела скорей мужское, чем женское. Альфред ревновал, злился, и, в конце концов, они расстались. В своем письме он честно признался, что любит ее, как обычно женщина любит мужчину, но женщиной он быть не согласен.
Эта же расстановка сил сохранилась у нее и с Шопеном, но, увы, отношения зашли слишком далеко, и финал был печален.

С первой встречи Аврора Дюдеван не понравилась Фредерику Шопену. Во-первых, она сама решительно представилась ему. Он был к такому напору не готов, и в ответ лишь слегка пожал ей руку. Во-вторых, на это она рассмеялась и по-мужски крепко сжала его мягкие пальцы. А к своим рукам он был особенно чувствителен. Фредерик теперь старался избегать встреч с этой несимпатичной женщиной. Но было уже поздно. Его божественное исполнение Листа, а особенно своих волшебных сочинений уже покорило сердце Авроры. А хрупкая, интеллигентная внешность Шопена и безупречные манеры не оставили ей пути к отступлению. Она смело двинулась в бой.
Жорж Санд написала его ближайшему другу Альберу Гржимале откровенное письмо на тридцати двух страницах о своих чувствах к Шопену. Она дружила с Альбером уже много лет и на правах старой знакомой в этом письме стала расспрашивать его о невесте Фредерика, характере их отношений и возможности совместить их с ней. Она согласна быть любовницей, и сама предлагала это. Письмо получило широкую огласку в светских кругах. Над Жорж Санд все потешались. А Гржимала защищал ее, говоря, что просто представьте на месте писавшего мужчину, и все становится на свои места. Самой писательнице он написал, что помолвка давно расстроена и Шопен достаточно одинок в Париже, но не надо на него давить. «Шопен пуглив, как лань, и если Вы хотите его приручить, замаскируйте свою недюжинную силу».
Санд немного обиделась на точность определения Гржималой её проблемы – слишком напористый, независимый характер. Из-за этого все отношения с мужчинами в ее жизни рушились. Но что же делать. Она недавно официально развелась с Дюдеваном, сильно влюблена и отступать не намерена.
Аврора все же уговорила Фредерика приехать к ней в родовое поместье в Ноан. Там в долгих прогулках, выслушивая его рассказы о Польше, матери, внимательно слушая его музыку, и давая дельные советы, она сумела достигнуть его расположения. А случай с репетитором сына хозяйки заставил Шопена зауважать ее еще сильней. Музыкант все время ловил на себе ревнивый взгляд этого Мальфиля, да еще прислуга шепнула, что он любовник хозяйки и ревнив необычайно. Но однажды вечером Фредерик услышал разговор репетитора с Авророй, в котором он ее упрекал в любви к Шопену. Но находчивая хозяйка не стала отрицать своих чувств к музыканту и предложила Мальфилю покинуть ее дом. Шопен был потрясен ее недамской решительностью. На следующее утро он вдруг заметил, как она красива, гибка и нежна – Фредерик влюбился.
Аврора легко уговорила Шопена уехать на Майорку для совместного проживания в качестве любовников. Она была старше его на семь лет, а на самом деле на все сто, и он признал ее авторитет. С ними были ее дети: пятнадцатилетний Морис и десятилетняя Соланж. Фредерик поначалу был в восторге, но зарядили дожди, и домик без отопления отсырел. Шопен стал сильно кашлять и трое приглашенных врачей независимо поставили диагноз – чахотка. Санд отказывалась в это верить и выставила врачей за дверь. Но хозяева, испугавшись заразной болезни, быстро выжили их. Они переехали в брошенный монахами монастырь в горах. Это место было сколь романтическим, столь и жутким. Плохое освещение, орлы, кружащие на уровне монастыря, лесные ночные звуки очень пугали больного Фредерика. Он был бледен, слаб, нервы сдавали, и он потребовал назначить дату отъезда.
В Париж они возвращались через Барселону. Там у него пошла горлом кровь, и местные врачи давали ему только две недели жизни, подтвердив страшный диагноз. Фредерик судорожно вцепился в простыню и заплакал. Его оказывается с детства преследовало предчувствие ранней смерти. И вот все сбывается, интуиция его не обманула.
Но Жорж Санд была непреклонна и все твердила о катаре. Она дала Шопену медальон со своим портретом со словами, что этот талисман его спасёт. И Фредерик поверил в это. У него была мистическая уверенность, что пока Аврора с ним, он будет жить. Болезнь отступила, и они смогли вернуться в Париж. Начался очень плодотворный период творчества композитора. За роялем он был для нее богом. Но стоило ему отойти от инструмента, и он опять становился ее мальчиком, нерешительным и зависимым.
Однажды Санд во время игры на рояле в гостиной заметила бисеринки пота на лбу Фредерика. Это было ужасным предвестником вернувшейся болезни. Она прервала концерт, извинившись перед гостями. Шопен был очень недоволен, что все решается без его совета. Но такие случаи стали повторяться. Она заботилась о нем по-своему с присущей ей решительностью, а его это унижало и бесило. Конфликт перешел в интимную сферу. Фредерик все чаще был неспособен удовлетворить желания Авроры. Однажды он ей сказал страшные слова: «Ты так себя ведешь, что желать тебя невозможно. Ты как будто солдат, а не женщина!» Она сразу вспомнила письмо Альфреда де Мюссе с почти такими же словами. С тех пор они разъехались по разным спальням.
Однако продолжалось их общее увлечение музыкой. В парижской квартире они устроили музыкальный салон, где собирались Бальзак, Делакруа, Генрих Гейне, Адам Мицкевич и другие знаменитости. Но недовольство Шопена продолжалось и в этой гостиной. Никак его безупречному вкусу и манерам не могла нравиться подруга в узеньких брюках с сигарой во рту. На что Аврора отвечала, что она не просто женщина, она – Жорж Санд. К внешнему недовольству примешивалась еще и ревность. Ведь все эти мужчины восхищались его подругой и флиртовали с ней. Потом Шопен стал ревновать Санд к работе, требовал бросить сочинительство. А Жорж Санд отличалась большой работоспособностью в любое время суток и в любой ситуации. Но напоминание о том, кто в основном приносит деньги в дом, отрезвило его.
Фредерик решил как то отомстить Авроре за все унижения. Её восемнадцатилетняя дочь Соланж все больше проявляла внимания к нему. Она кокетничала с другом матери, и вдруг ее усилия стали приносить плоды. Шопен стал играть в комнате для одной Соланж, чего раньше удостаивалась только Санд, ухаживал, делал комплименты. А Аврора стала нужна ему только на время приступов. Гордость ее была уязвлена, и они разъехались. Соланж, не отличавшаяся душевной добротой, еще усугубила их отношения, рассказав по секрету Шопену, что мать до сих пор имеет других любовников.
Шопен умер через два года после разрыва с Жорж Санд в возрасте тридцати девяти лет. Позвать ее проститься Фредерику гордость не позволила.