Берта и братья Мане

Намётанным взглядом художника Мане отметил трепет свечей, выхватывающих из полумрака резную скульптуру, краски алтарных картин, расставленные повсюду белоснежные букеты. Торжественно звучит орган, вступает "ангельский" хор мальчиков, и аббат Юрель выплывает навстречу в праздничном облачении. Нет слов, роскошная композиция, хоть сейчас на полотно и на выставку в Салон!
Но ведь жених не он. Тогда что же он здесь делает?
Выдаёт замуж любимую. И за кого? За младшего брата! Через несколько минут его Берта станет госпожой Эжен Мане. А завтра на двери их квартиры появится табличка "Юрист г-н Эжен Мане с супругой". Как сказала Берта: "Завтра я избавлюсь от романтических химер. Удастся ли?"
Целый год мать уговаривала Берту выйти замуж за Эжена. Ведь он - солидный юрист, не то что дочкины друзья-художники. Мадам Моризо, утирая счастливые слёзы, то и дело косилась на Эдуарда: как бы не сорвал венчание.
Мане горько улыбнулся: может ему стоило захватить в церковь пару натурщиц. Нет, пора остепениться. В конце концов, ведь он любит обоих - и брата, и Берту, а значит, надо пожелать им счастья, коль уж они решили соединить свои судьбы. Впрочем, для Берты эта свадьба совсем не праздник. Скорей необходимость.
Прошло уже почти семь лет с тех пор, как Берта познакомилась со старшим Мане. Семь лет их странной любви...
Эдуард встретил Берту в Лувре, где двадцатисемилетняя художница старательно копировала картину Рубенса. В то время 36-летний Мане был уже знаменит - блестяще, скандально.

Он написал шокирующий "Завртак на траве" и еще более эпатирующую "Олимпию" - полотна, которые превозносили и ругали одновременно.


"Завтрак на траве"


"Олимпия"

Женщины сходили по нему с ума, обивали пороги модной мастерской. Но никто не задерживался - ни в мастерской художника, ни в его сердце. До тех пор пока в его жизни не появилась Берта Моризо.
Она приходила в мастерскую с матерью и чинно сидела, пока Мане делал наброски. По примеру Гойи Мане решил написать сцену на балконе. Берта и вправду похожа на испанку: тяжелые тёмные волосы, нервное одухотворённое лицо и таинственные глаза такого глубоко зелёного цвета, что кажутся почти чёрными.
Красота Берты производила почти колдовское впечатление. Она покорила не одно мужское сердце, но взаимности не сумел добиться ни один. Но Эдуард с первого взгляда понял, что под маской холодности скрывается очень страстная натура. Он писал с неё сцену своего "Балкона", а она пожирала его своими глазищами. И он, общепризнанный ловелас был с ней весьма деликатен. Берта такая смелая в работе в жизни оказалась недотрогой.


"Балкон"

Мане всячески старался обратить на себя внимание Берты: вызывал у неё ревность, притворно критиковал её работы (тайком восторгаясь ими) или наоборот превозносил её перед другими учениками. Но Берта сразу ему сказала, что никогда не согласится на любовную связь. и причина у неё была весомой - Мане был женат и расставаться с женой не спешил. Домашний уют и игра Сюзанны на фортепиано по вечерам ему были дороги, но больше их сложная совместная история не позволяла её предать.



Они прожили вместе 22 года. Познакомились в далёкой юности, когда двадцатилетняя учительница музыки мадемуазель Сюзанна Ленхоф пришла в дом Мане давать уроки братьям Эдуарду и Эжену. Мадемуазель была поражена - она расчитывала учить милых крошек, а увидела почти своих ровесников. Эжену уже исполнилось 17, Эдуарду - 18. Сюзанна была чудо как мила - прелестные белокурые волосы, матово-молочная кожа, ямочки на щёчках, особенно притягательные, когда она улыбалась. А улыбалась девушка часто.
Она вообще никогда не унывала - ведь ей, дочери голландского органиста, приехавшей во Францию, самой приходилось зарабатывать на жизнь, и оптимизм был ей главной опорой. Сюзанна не впала в отчаяние, даже когда поняла, что ждёт ребёнка от Эдуарда, хотя знала, что он не может на ней жениться - иначе отец лишит его средств. Она любила Эдуарда без горечи и претензий - ведь юноша был так неотразим и остроумен!
О рождении мальчика Леона пришлось рассказать бабушкам - её матери и матери Эдуарда. Бабушки решили записать младенца, как младшего сына госпожи Ленхоф, а истинные родители для всех стали крёстными Леона. Всё это происходило в тайне от господина Мане.
Только после смерти отца Эдуард женился на Сюзанне. Леону было уже одиннадцать лет. Сын так и остался навсегда крестником своих настоящих родителей.
Эдуард считал Сюзанну слабой а Берту сильной. А как можно бросить слабого? Ведь она пропадёт!
А с Бертой они молча любят друг друга! Глаза об этом кричат! Хоть жениться на ней Эдуарду не суждено, она никуда и никогда от него не уйдёт!
... И вот теперь после этой свадьбы Берта наконец станет госпожой Мане. Его Берта...
Теперь молодой художнице хотелось думать, что, может быть, Эжен любит её по-настоящему. Ведь он знал об их романе с братом и всё равно женился. Берта скрипнула зубами. Она переняла эту дурацкую манеру у Эдуарда. Пусть, наплевать! Зато теперь она может без стеснения смотреть в глаза Сюзанне.
А Эжен был воодушевлён. Главный приз достался ему. Раньше он на Берту мог только заглядываться, а теперь она - его жена. Он может работать и адвокатом, и частным поверенным, а в июне ему обещали неплохое место в суде. Так что он даст жене гораздо больше, чем мог бы предложить ей брат.
На следующий день после свадьбы Берта отправилась навестить семейство Эдуарда. Ей хотелось отхлестать хозяина по физиономии - пусть бы это было платой за ночной урок любви, который не Эжен, а он должен был ей преподать. Хотелось накричать на тихую Сюзанну, снова и снова пытающуюся осилить ноктюрн Шопена. Однако Берта выглядела весёлой, почти счастливой. И Эдуард сломался.
Он запил и начал заводить интрижки с заказчицами, порой приводил женщин прямо с улицы.
Супружеская жизнь Берты протекала тоже отнюдь не безоблачно. Она родила дочь, Эжен стал часто болеть, и Берте приходилось и о малышке заботиться, и картины писать, и устраивать выставки.
Здоровье Эдуардо сильно пошатнулось. Нога сначала ныла, он не обращал внимания, потом он без палки уже не смог ходить. Страшная весть застала врасплох - у него гангрена.
Свой шедевр "Бар в Фоли-Бержер" - Мане заканчивал, будучи смертельно больным. Он писал гимн вечному празднику жизни, и так не хотелось уходить с этого праздника! Юную барменшу рисовал с натуры. У девушки были голубые глаза и рыжеватые волосы. По удивительному совпадению её звали как жену - Сюзанной. Но когда картина была закончена, с полотна на мир в который раз смотрела Берта Моризо.



"Бар в Фоли-Бержер"

После смерти 52-летнего Эдуарда Мане остались лишь долги и картины. Через пару десятилетий за них будут сражаться лучшие музеи мира.
А тогда Сюзанна и Эжен во всех несчастьях семьи винили Берту. Она по всему дому развесила катрины Эдуарда и часами просиживала перед ними, забросив работу. Когда муж внезапно умер, у неё не оставалось слёз.
"Она все их выплакала за годы совместной жизни", - скажет потом Огюст Ренуар. А уж ему ли не знать! Ренуар всю жизнь писал портреты Берты, которую тайно любил, но не проронил ни слова о своём чувстве.
В семейном склепе Мане Берту положили рядом с Эдуардом, а Сюзанна присоединиласть к ним только в марте 1906 года - спустя 11 лет.

Последняя любовь купца Григория Елисеева

В день празднования 100-летия торгового дома "Братья Елисеевы" петербургская погода, серая и дождливая, соответствовала той тяжести, что была на душе юбиляра Григория Елисеева.
Вчера посыльный принёс ему письмо жены из дома на Песочной набережной, где уже несколько месяцев отдельно от него жила Мария Андреевна. "... так что и не проси, это наше окончательное решение. На торжествах не будет ни меня, ни сыновей. Мы не хотим выглядеть посмешищем в глазах людей...."
Дальше он не читал, бросил письмо в камин, и оно там стремительно сгорело, как и все прошлая жизнь знаменитого и очень удачливого купца.
Григорий появился на свет, когда отцу было уже шестьдесят, матери - за сорок, а старшему брату исполнилось двадцать пять лет. Семья жила зажиточно. Еще дед Григория садовник Пётр Алексеев, некогда служивший у графа Шереметьева, открыл на Невском проспекте лавку - торговал вином и колониальными товарами. Отец продолжил и расширил семейное дело. Так что детям можно было дать прекрасное образование. К Григорию приглашали лучших преподавателей гимназии, учили его за границей, а практические навыки коммерции он получил от самого отца Григория Петровича.
Отец и познакомил восемнадцатилетнего Гришу с дочерью своего старинного друга, петербургского купца первой гильдии Андрея Ивановича Дурдина. Дочь Дурдина Машенька, застенчивая девушка с пышными тёмными волосами, ровесница Гриши, чем-то напоминала его самого: такая же целеустремлённая, сдержанная, знающая толк в купеческом деле. Младшего Елисеева стали часто приглашать к Дурдиным на вечерние чаепития. А через год Григорий сделал Марии Андреевне предложение.
Свадьба была обставлена красиво и пышно. После венчания молодым отвели целый этаж в родовом гнезде Елисеевых - доме на Биржевой линии Васильевского острова. Наверху в окружении прелестных мелочей, создающих атмосферу праздника жизни и утончённой неги, молодая жена Елисеева в пеньюаре из шёлковых лент и кружев походила на сказочную фею. Но по утрам она в строгом платье с маленьким белым кружевным воротничком спускалась на первый этаж (там находилась главная контора фирмы Елисеевых) и принималась за дела: проверяла счета и отвечала на деловые письма. Затем посещала обширные семейные подвалы неподалёку от дома, где хранили и разливали вина.
В 1892 году после смерти отца Григория Петровича младший Елисеев унаследовал большую часть капитала: четыре каменных дома, лавки, подвалы и амбары на Васильевском острове, а также участки земель в других частях города.
В 1896 году Григорий стал единоличным главой фирмы, вместе с супругой учредил Торговое товарищество, которое позволило резко увеличить годовой оборот.
Приехав в Москву, Григорий Григорьевич выбрал старинный особняк князей Белосельских-Белозерских, отделал его сказочно и уже в 1901 году объявил об открытии магазина Елисеева.
Покупателей ждали "... поднимающиеся горами заморские фрукты, разнообразие винных, гастрономических и колониальных товаров..."


Не меньший восторг публики вызвала отделка магазина, более напоминающая дворец.

Потолочные украшения нового магазина были изысканы.

Не меньший фурор произвёл и открытый тремя годами позже роскошный магазин Елисеева в Петербурге.

Очень скоро елисеевские магазины в Москве, Петербурге, а затем и в Киеве сделались самыми знаменитыми в России. Купить у Елисеева означало устроить себе праздник.
А сами купцы обычно тоже умели устраивать из своей жизни праздник. Пирушки были не только весёлыми, но даже сумасбродными - с бесстыдными девицами. Григорий Грирорьевич в них практически участия не принимал, но и не осуждал купцов за шалости.
У Елисеевых родилось пятеро сыновей и дочь. С сыновьями полного взаимопонимания у Григория Григорьевича не было. Никто из них не хотел учиться делу отца. А Мария Андреевна знала, что её муж слишком занят, чтобы завести серьёзный роман на стороне.
Но встреча, изменившая всю жизнь этой большой семьи, всё же произошла.
На вечере Петербургской купеческой управы по случаю приёма новых членов среди соискателей оказался купец второй гильдии Васильев.
Приятной наружности, со вкусом одетый, обходительный Василий Васильевич пришел с женой - молодой дамой лет тридцать того типа, который парижские художники называют "Les elegantes". Очарование её белого платья с нежной вышивкой и лёгкой мечтательности во взгляде сразило Елисеева с первого взгляда. Когда она представилась "Вера Фёдоровна", он даже смутился и покраснел. Впрочем, Василий Васильевич этого не заметил и даже пригласил знаменитого на всю Россию купца как-нибудь заглянуть в его скромную ювелирную лавку.
Елисеев наведался буквально на следующий день. Но хозяина дома не было и его приняла Вера Фёдоровна, Григорий Григорьевич пригласил её отобедать вместе, потом проводил домой. Так они начали встречаться.
Каждый раз Григорию казалось, что присутствие Веры Фёдоровны, запах её духов, шорох платья, едва слышный звон двух тоненьких браслетов - это какой-то сон, сказочный мираж.
Вскоре об их встечах прознала Мария Андреевна и потребовала, чтобы муж прекратил "позорную связь с замужней дамой". Но Григорий Григорьевич категорически отказывался даже говорить на эту тему.
Отношения между супругами ещё более обострились, когда глава семейства, пытаясь сломить упорство сыновей, не желающих заниматься делами Торгового товарищества, лишил их материальной поддержки.
Мария Андреевна, имевшая в фирме собственный капитал, вопреки воле мужа стала помогать детям. А чтобы тот не смог помешать, передала деньги на хранение шурину - Александру. Тогда Григорий предъявил иск родному брату, утверждая, что "детский капитал" - его личная собственность.
Дело в суде Григорий проиграл. Но это подтолкнуло его объясниться с женой по поводу Веры.
- Понимаешь, Маша, я люблю эту женщину. Теперь весь смысл моей жизни не в заботах о процветании фирмы и даже не в детях, а в том, чтобы просто быть с ней рядом. И я ничего не могу с собой поделать. Нам надо развестись, потому что я хочу ... с ней обвенчаться.
Тогда жена устроила ему скандал, пообещав что этого не будет никогда. Но Григорий сказал: "Я всё равно буду с ней, пускай и не по закону".
На следующий день Елисеев увёз Веру Фёдоровну в Тойлу, в своё имение недалеко от Нарвы.
В день празднования столетия Торгового дома с ним была только тринадцатилетняя дочь Мария, но ни жена, ни сыновья не пришли на праздник.
После этого Григорий Григорьевич снял для Веры Фёдоровны двенадцатикомнатную квартиру и стал открыто появляться с ней в обществе. Летом 1914 года они вдвоём отправились на юг Франции.
Когда неверный муж вернулся в Петербург, Мария Андреевна специально поехала к нему в контору, чтобы предупредить, что если он не прекратит порочившую их связь, она покончит с собой.
Вскоре Елисеев узнал, что жена действительно пыталась покончить с собой - бросилась в Неву, но, к счастью, её спасли. Ещё через несколько дней Мария Андреевна пыталась вскрыть себе вены. Теперь сыновья постоянно находились около матери, но всё равно не углядели: однажды утром её нашли мёртвой - Мария Андреевна повесилась на полотенцах.
Сыновья, не желая общаться с виновником смерти матери, даже не сообщили ему. Он узнал о смерти жены от слуг.
Григорий Елисеев на похороны жены не приехал, даже не прислал венка...
В тот же день все пятеро сыновей отказались от отцовского наследства. А когда стало известно, что всего через три недели после похорон жены Григорий Григорьевич обвенчался с виновницей семейной трагедии, сыновья публично отказались от отца и потомственного дворянства.
После революции всё торговое предприятие Елисеевых, а также остальное имущество новая власть конфисковала и национализировала.
Так завершилась столетняя история Товарищества "Братья Елисеевы".
Григорий Григорьевич с молодой женой уехал во Францию, где много времени проводил в саду. Очень скучал по сыновьям. До него дошли слухи, что двух его сыновей расстреляли, как врагов народа. А трое уехали за границу, но так и не пожелали общаться с отцом.
Вера Фёдоровна скончалась в 1946 году, а Григорий Григорьевич пережил её на три года...